«Самое яркое воспоминание из детства, это когда Папа купил новую машину Москвич ярко-оранжевого цвета, «в масле» — как тогда говорили. До сих пор перед глазами эта машина и то впечатление».
З, 53 года, казашка
Место рождения: Туркестан, Южно-Казахстанская область
Место проживания: Алматы
Языки: окончила школу на казахском, но русский более привычен
Образование: высшее, инженер-технолог пищевой промышленности, Технологический институт пищевой промышленности
Текущая занятость: домохозяйка
О семье: Мать казашка по национальности, родилась на станции Арыс, Южно-Казахстанская область, окончила Технологический институт пищевой промышленности, работала заведующим производства в хлебопекарне в городе Туркестан; Отец – казах, родился также на станции Арыс, учился на инженера железной дороги, работал машинистом, а позже парткомом на железнодорожном тупике; Три старших брата и младшая сестра.
Были ли в вашей семье люди, по той или иной причине неугодные советской власти?
З: До революции семью бабушки по отцу считали баями (зажиточными людьми) и большевики их раскулачивали. Когда мы были маленькие, бабушка рассказывала истории, как они закапывали всё своё золото, серебро и отца её постоянно преследовали. Больше ничего значимого вроде не было.
Как на вас действовали эти рассказы? Они отражались на вашем восприятии советского мира?
З: Мы были маленькие и для нас это были рассказы, похожие на сказки.
«Если посмотреть на моё детство, даже на раннее, всё было так ярко! Там было много радостей, бабушка, отец, мама, мы все маленькие – сестры и братья живём все вместе. Я считаю, моё детство – всё, целиком, было хорошее и счастливое. Не могу выделить что-то особенно яркое, отдельный момент. Разве что съел что-нибудь вкусное когда-то» (смеётся).
С, 51 год, казах
Место рождения: Узынагаш, Жамбылский район, Алматинская область
Место проживания: Алматы
Языки: казахский разговорный, русский в совершенстве
Образование: средне специальное, мастер сельского строительства, Сельское профессиональное техническое училище (Баканас)
Текущая занятость: слесарь-газовик, Государственное предприятие Газовое хозяйство Алматы
О семье: Мать русская по национальности, родилась в Новосибирской области (Россия), работала дояркой в колхозе; Отец – казах, родился в посёлке Узынагаш, работал электриком в колхозе; Старшая сестра, два младших брата и младшая сестра. Неугодных советской власти людей в семье не было.
А вы работали по профессии?
С: Да, по своей строительной профессии я работал много, но уже посла распада СССР в частных организациях, иногда сам на себя.
З: Я технолог-инженер хлебобулочных изделий по образованию, но по специальности работала недолго. Потом работала в общепите – в ресторанах, столовых.
Поделитесь самым ярким воспоминанием вашей молодости и самостоятельной жизни.
З: Меня поставили заведующим производства в 22 года и у меня в подчинении было 24 человека, намного старше меня и у них же я ранее проходила практику. Начинала посудомойщицей, продвигалась дальше, а когда закончила университет, меня сразу повысили. Конечно, руководство могло поставить на это место кого-то, кто уже отработал там по 10–15 лет и возрастом был 40–50 лет, но у меня был диплом о высшем образовании. Сначала меня, конечно, никто всерьез не воспринимал, не слушал, обижали, но потом привыкли.
С: Работал на стройке уже после армии, 90-ые годы. Как-то в августе все начальники уехали в отпуска, а меня оставили временным начальником. Строили объект, нам оставили все планы, чертежи и, видимо, от волнения перед большой ответственностью мы сделали ошибку и согласно схеме на 70 сантиметров отклонились от положенного. Начальство приезжает с курортов и начинаются разборки: «Вы куда смотрели? Ладно, 7 сантиметров, но не 70 же!» Вот это запомнилось надолго, сначала все ругались, потом смеялись, но с тех пор строго следую правилу: «Семь раз отмерь – один раз отрежь».
Расскажите про ваш опыт службы в советской армии.
С: Мы с детства были готовы к сценарию – школа, училище, а потом обязательный этап – армия. Если в армии не отслужил, то пропустил какую-то очень важную ступень. Я хорошо отслужил, несмотря ни на что. Начал служить при Советском Союзе, присягал СССР в Подмосковье, в Балашихе. А когда на дембель пошёл, то была уже другая страна и я вернулся в суверенный Казахстан.
Армия, говорят, это урок в жизни. Два года отсутствовал и всё равно что-то приобрёл. Возмужал, говорили, но мне казалось, что я таким же и остался – что до армии, что после. Внешне может изменился, но в душе был таким же.
Пойти в казахскую школу, чей это был выбор и чем мотивировано?
З: Мои братья учились в русской школе, но бабушки и дедушки настояли на том, чтобы девочки – мы с младшей сестрой, учились в казахской школе. «Не то испортятся!» («Бұзылып кетеді!») — сказали они.
А там действительно были значимые различия между казахской и русской школой? Какой это был год?
З: Это был 1975 год. Думаю, нет, это скорее уважением к слову старших. Конечно, если бы мы настояли, то нас бы отдали в русскую школу. Просто взрослые сказали, мы и пошли, — на юге такой менталитет, но я и не жалею, что закончила казахскую школу.
Как складывались интернациональные отношения? На учёбе, в армии, на работе.
З: В то время мы все были равные. Сейчас люди делятся на национальности, но тогда мы все были как одна семья, не делились.
С: Снаружи, конечно, казалось, что делёжки не было, но в армии, например, я это чувствовал, даже со стороны офицеров. Правда, это было не злостно или унизительно, как-то по-доброму что ли. Азиатов они сразу различали. Так как у меня Мама была русская и у меня нетипичное казахское лицо, для казахов я был «орысом» (русским), хоть и казах. А в армии сразу видели что азиат, никто не говорил, что я русский. Казах и казах.
Сильных разделений всё равно не было! У нас в призыве служило 24 человека и представители всех 15 республик с народностями, которые были в составе СССР – эстонцы, белорусы, латыши, украинцы, литовцы, казахи, киргизы, буряты, чукчи, таджики, узбеки, грузины, армяне и прочие. И не было такого, чтобы делили по национальностям – только по срокам службы, кто раньше пришёл служить, кто позже, вроде как кто старше, а кто младше.
З: Туркестан считался одним из главных железнодорожных узлов СССР и мы жили по московскому времени, а чтобы сдавать отчёты мои родители ездили в Москву и всё, конечно, было на русском языке. Родители всю жизнь проработали в интернациональных коллективах и это было вполне естественным и нормальным, никто никого не делил.
Сколько раз вы меняли работу и на какие периоды это пришлось – на период СССР или уже после распада?
З: До развала я начала работать в столовой, в пищевую промышленность пошла. А уже после развала в 1992 года уволилась, потому что работа пошла не так, богатые люди стали всё выкупать, ставить своих на места. В 2000-х же после декрета я пошла работать вообще не по специальности – продавать электроприборы.
С: При СССР я ещё не работал. Учился в училище, ушёл в армию, а после пришёл и то были 90-е, выживали как могли. Чем мы только не занимались! Бандитизмом, наверное, только не занимались. Торговали чем-то, но в основном всё своими руками делали. Надо было выживать. В 2006 году устроился на стройку. Сейчас же работаю на государственной службе слесарем-газовиком.
А ваша текущая занятость связана с вашим образованием? Это образование применимо в вашей работе?
С: Какие-то моменты – да. В строительстве ты же всё учишься делать своими руками. Если где-то гайку вкрутить надо, вкрутишь. К нам приходят молодые ребята сейчас, они даже иногда не знают, как гаечный ключ или лопату в руках держать, а нас этому даже обучали. Всё это мне пригодилось.
Вы считаете себя человеком подверженным ностальгии или всё же предпочитаете жить здесь и сейчас?
З: Ностальгия, да, конечно, есть.
С: Я ведь почти и не видел взрослой жизни при СССР, поэтому ностальгия у меня только по детству – Мама, Папа, что мы все вместе были. Я только начал взрослеть, пошёл в армию в 18 лет, пришёл в 20 и тут говорят всё, союз закончился. Ностальгирую только по родным – по сёстрам, по братьям, по родителям. Для меня Советский Союз – это когда была одна страна и целая семья, когда мы были все вместе.
А как вы можете описать место Советского Союза в своей жизни – какое место его образ занимал тогда и занимает сейчас?
С: Кажется, люди тогда были человечнее. Вспоминаешь, в школе, в училище, в армии – люди были совсем другие. Тогда так не оценивали внешность, сколько денег у тебя в кармане, что у тебя есть, как одет, на чём ездишь – например, если на автобусе ездишь, то ты уже считаешься низким сословием каким-то. Деньги и всё. Это – моё личное мнение.
З: В то время было больше возможностей. Например, родителей два раза в год отправляла на курорты отдыхать, они почти месяц отдыхали. Простые работающие люди ценились. Квартиры выдавали от государства. Всех, кто заканчивал учёбу обеспечивали работой – от и до, даже жильём обеспечивали, главное встань в очередь и у тебя будет дом. 120–300 рублей была зарплата и могли жить достойно. Потом если захочешь и получится, купишь авто. Тогда можно было даже обменять машину на квартиру – сейчас такое уже невозможно.
А как вы можете описать свой уровень жизни при СССР и текущий? Он был лучше, хуже или соответствует текущему?
З: Смотря как устроен сейчас. Когда я работала, мне было хорошо уже и вне СССР – в кармане есть деньги, а значит самостоятельность, но я всё же человек советского времени, мне комфортнее было там.
С: А я тогда был гораздо свободенее, у меня было больше свободы. Молодой, семьи у меня не было. Тогда хорошо было, но и сейчас, конечно, неплохо (смеётся)! Тогда только о себе заботился, только думал начинать жить. Тогда было классно, но и сейчас хорошо.
Как вы относитесь к переименованию улиц, реконструкциям и деконструкциям старых советских зданий? Какие эмоции это в вас вызывает? Считаете ли вы это правильным и закономерным или вы придерживаетесь другой точки зрения?
С: Всегда можно что-то развалить. Если ты валишь какую-то развалюху – согласен, валите и стройте новое. А если здание стояло уже сто лет и ещё столько же простоит, зачем его трогать? Здания, что строилось 50–60 лет назад – это всё-таки что-то своеобразное, необыкновенное, но это разрушают и ставят стеклянные коробки. Вот это меня возмущает, бесит, город становится одноликим. Стояло здание, поухаживай за ним, подотри, подкрась, зато красиво будет. У нас и так в Алмате нет старинных зданий!
З: Пусть сносят старые дома, которые разваливаются и в которых люди всё ещё живут.
С: А ещё у нас уже закончились имена всех батыров, надо теперь по-другому называть, конечно! (разочарованно) Была улица Интернациональная, зачем её переименовывать? Так и оставалась бы Интернациональной. Зачем это? К этому я тоже отношусь негативно.
З: Действительно, некоторые улицы можно было бы и оставить. Проспект Ленина, Фурманова можно было бы оставить, вместо того чтобы переименовывать на то же самое.
С: От чего ушли, к тому и пришли получается что ли? Возможно, исторически так сложилось, что нужно, где-то были перегибы – революционеры и прочие, а так Грушевая, Яблоневая – их-то зачем переименовывать? Называют именами людей, которых вообще никто не знает.
З: Да и вообще нужно было оставить название города «Алма-Ата», как было раньше, а не «Алматы», как сейчас.
Какие плюсы жизни при СССР вы можете подчеркнуть?
С: Образование было? Да. Я учился не в одной школе, в интернате, могу сравнить. Были правила, все мы учились, была забота о людях, о простом народе, чтобы работали, были сыты, жили где-то.
З: Тогда ведь не было бедных и богатых… Нет, они, конечно, были, но это было не так сильно заметно, как сейчас.
С: Действительно, резких граней не было. Хоть я и молодой был, но чувствую, как было там и как здесь. А чем взрослее, тем больше сравниваешь, как жили при СССР и как при независимости нашей эти 30 лет. При СССР человеку уже был предопределён путь, будешь учиться – будут перспективы. Уже была определенность – отучишься, отслужишь в армии, придёшь, погуляешь, и всё равно тебе скажут – иди работай! Людей без работы тунеядцами называли и их всё равно куда-то пристраивали, они работали, зарабатывали, а не ходили побирались на перекрёстках. Сейчас посмотришь: стоит, здоровый, мощный, руки-ноги целые, а стоит и милостыню просит! Понимаю, без ног, без рук, а тут… При СССР и люди с ограниченными возможностями были где-то пристроены!
З: Согласна. У нас в семье, например, все отучились. Образование был бесплатным и в пионерские детские лагеря, в «Артек» нас отправляли бесплатно. Все секции были бесплатные – плавание, танцы, волейбол. Медицина была бесплатная, да ещё и какая!
А какие минусы?
З: Дефицит импортных вещей был один из немногих минусов. Хотя моя Мама всегда нам доставала эти вещи. Помню, когда вышли первые джинсы, Мама нам всем достала эти джинсы и они не были как сейчас ширпотреб, а настоящие, качественные!
С: Нет, я не вижу ни одного минуса в СССР. Меня государство отучило, потом начал Пепси-Колу пить – плохо что ли? Меня тогда политика разве интересовала? Нет, она меня не интересовала.
Как вы относитесь к советской музыке и фильмам? Как часто вы слушаете и пересматриваете их?
С: Я диско 70-80-х всё время слушаю и смотрю индийские фильмы 1985-1986 года, французские фильмы того времени. Неспециально ищу и смотрю, но если будет выбор какая-то современная ерунда, сериал какой-то или индийский фильм, выберу индийский фильм.
З: Я тоже смотрю, но не индийские. В основном, советские — «Служебный роман», «Москва слезам не верит».
А те советские фильмы, которые вы смотрели, оказывали какое-то влияние на вас в идеологическом плане? Они поддерживали веру в страну или просто выполняли роль развлечения?
С: И развлечение, и формировало нас. Смотря эти фильмы даже сейчас, понимаешь, что они всё ещё актуальны, это не ерунда. Возможно, это просто другой век, но у людей остались те же самые проблемы. Там это описано как-то глубже, в современных же фильмах что-то мусолят, но это мне кажется неправдоподобным. Те фильмы всё равно ближе! Смотрю из современного только фантастику, а сериалы и прочее – не могу, как будто я с другой планеты что ли? Получается, я больше советский человек.
А вы помните, где вас настигла новость о распаде Советского Союза? Как вы это восприняли, какие эмоции вы испытали?
C: Во время путча в 1991 году, когда Горбачёв отказался от должности, я служил в армии. Три дня были при полной боевой готовности, напряжены. Позже сказали, что каждая республика теперь будет самостоятельна, независима, но всё равно дослуживали, потому что присягали СССР. Хотя были ребята, которые поехали в отпуск по семейным обстоятельствам в свои республики и больше не вернулись. Их разыскивали, но толку уже не было – это уже были независимые страны. Сначала не было ничего понятно, я думал, что это скорее всего неправда. Служишь в армии, враг вроде не напал, мы не воевали, чтобы что-то развалилось, что-то случилось. Потом уже осознал, когда вернулся в Казахстан – развал и все его последствия. Я почувствовал себя никому не нужным! Пришёл с армии, здоровый, должен же что-то делать, где-то работать, а тут ни работы, ничего.
З: Я в этот момент работала и узнала по телевизору, как раз Москву показывали. Восприняла спокойно, если честно, ничего не почувствовала и сильных сожалений не было. Мы работали и нам сказали работать дальше, ничего страшного не произошло. Я не горевала.
А были в вашем окружении люди, которые были рады независимости?
З, С: Нет, таких не было. Кажется, никто особенно не радовался…
З: Может кто-то из взрослых людей, кто видел старые времена до СССР.
С: Мы же попадаем под влияние СМИ, смотрим телевизор, а там наши политики радуются – суверенитет! Мы тоже думали, наверное, ура, независимость. А что нам дала эта независимость?..
Из материального и нематериального того времени, чего вам сейчас не хватает из прошлого? Какие-то отдельные вещи, предметы, которые сейчас уже не производят? Передачи на телевидении?
З: Мне лично не хватает моих родителей, семьи, бабушек и дедушек.
С: Соглашусь. Братьев, сестёр, чтобы все вместе были. Мы же жили и учились в интернате, потому что так получилось. Не хватает того времени, когда мы были вместе – Папа, Мама, вся семья.
Когда вы были в интернате, как вы переживали эту разлуку с родителями, с домом?
С: Когда мы только начали там учиться, было ощущение, первое впечатление, что родители предали, сдали, оставили нас. Ты там живёшь, учишься, ходишь и думаешь, как родители могли нас отдать вот так? Были обиды на родителей.
Когда я учился в обычной школе с 1 по 4 класс, у нас училось двое ребят с интерната. Я думал про себя: «Я никогда не буду учиться в интернате. Никогда. Как они там живут? Приходят, в столовых кушают из общего котла, спят там где-то». А потом раз и сам в такую же ситуацию попал. Поэтому у меня было такое чувство. Правда, позже осознал, что даже хорошо, что я в интернате учился. Людей столько разных увидел.
Какие качества советских товаров вы ценили и цените сейчас? Что вам кажется было такого, чего нет сейчас?
С: Пусть оно не красивое, не изящное, неказистое, но оно крепкое, добротное. Вот купил табурет, она тебе лет двадцать прослужит. Посуда, чайники, самовары, велосипеды – любое советское изделие. У нас до сих пор утюг с советских времён, рабочий! Он и оружием обороны может быть, и гладить может хорошо! (смеётся)
Чем советские товары были хуже текущих товаров?
С: Хлеб, овощи, всё было гораздо вкуснее. Может я стареть стал? Помню отец в моём возрасте говорил: «Морковка была раньше такая сладкая, а сейчас не такая!» и это было моё детство. Возможно, я переживаю сейчас то же самое. Сравниваешь как у тебя в детстве было и как сейчас. Всё равно было вкуснее, качественнее – тогда, в детстве.
З: Даже не знаю. У импортного товара всё красиво смотрится, конечно, но качество не такое уже. Колбаса мясом пахла. Только что из одежды стал выбор намного лучше, но насчёт еды у нас было намного вкуснее.
Расскажите о вашем покупательском опыте – как это происходило, как происходила сама процедура покупки? Что, как и где вы покупали? Какие эмоции вы испытывали при этом?
С: Вообще не любил магазины! Меня посылали купить что-нибудь и для меня это было убийство.
З: Не могу сказать, что часто что-то покупала, но я очень привередливая в покупках. Долго смотрю, выбираю – сколько там процентов того, другого, но когда находила свою вещь, то это для меня было радостью. Я ещё радовалась, что сама себе что-то купила, у меня же обычно Мама всё покупала, у неё были связи. Были специальные магазины импортных товаров, «Внешторг» назывались, где можно было купить итальянские сапоги, плащи хорошие, польские босоножки и прочий дефицит по талонам.
Когда я была студенткой, у подруги отец работал в Афганистане в посольстве в 1986-1987 году и он отправлял нам талоны. Мы с ними ходили в магазин «Внешпосылторг» в Алмате, где закупались импортными вещами – сапоги, платья, юбки. Тогда это для меня была такая радость – наконец-то я сама себе купила. Хотя не сама, конечно, через талоны, но и всё же. Звонила Маме, хвасталась, Мама хвалила меня: «Ну, молодец! Сама себе теперь вещи покупаешь». А так технику, посуду, мыло, порошки – я ничего не покупала, Мама мне всё отправляла посылками через поезда.
При наличии такого большого ассортимента как сейчас, теряетесь ли вы при выборе?
З: Не совсем. В еде, например, могу посмотреть состав и купить для пробы понемногу. Если понравится, куплю больше в следующий раз. Если не понравится, больше не стану вообще покупать этот продукт. Например, колбасы – один раз купишь один вид, в другой раз другой, сравниваешь. Иногда по рекламе можем купить шампуни, мыла и прочие моющие средства.
С: Сейчас можно выбрать всё что тебе и по деньгам, и по качеству подходит, даже более или менее не вредное.
А как часто вы покупаете товар, который визуально – по наименованию, по упаковке, похож на советский? Бывает ли такое?
З: Он, например, хозяйственное мыло просит покупать и конфеты.
С: Конфеты, которые ещё с советских времён, производства фабрики «Рахат» — бренда который ещё остался. «Вечер», «Каракум», «Маска», «Грильяж», ириски «Кис-Кис». Но хотя вкус они, конечно, уже не такие, но хоть фантик тот же!
А такой товар как сгущёнка, молочные продукты? Сравнивая тогда и сейчас
С: Самая вкусная молочка была у моей бабушки – айран! Самый вкусный йогурт он и был – повидлом его закрасишь только.
З: Как раньше, сейчас молочки уже и нет, даже сравнить не можешь. Раньше всё было натуральное. Тот же самый кефир, которые в магазинах продавался, был настоящий, прокисал. Сейчас купишь, месяцами стоит и не пропадает. Хотя тоже вроде вкусно, но не так как раньше.
Топ-3 товаров, которые вы хотели бы вернуть из прошлого?
С: Мороженое, пиво разливное, которое бочками продавали – идёшь с банкой и тебе в неё наливают на вынос. Из вещей – сандалии фабрики «Жетысу», несносные были, одни можно было носить три года.
З: Я квас хочу, который в бочках продавали. Из техники, конечно, ничего, — сейчас всё намного лучше и это прогресс. Домашние тапочки тоже с алматинской фабрики «Жетысу» и ковры были классные.
Данное интервью является частью цикла для исследования в рамках работы над квалификационной диссертацией на тему «Ностальгия по СССР в потреблении и маркетинге в странах СНГ». Подробнее
